Хранители Родного Языка

Информационно-познавательный портал для носителей и всех, кто интересуется северо-западным наречием марийского языка

12 января 2018

БОГАТЫРЬ ЧУМБУЛАТ И КРАСАВИЦА НЕМДА

ВАЛЕРИЙ  ПОНОМАРЁВ

БОГАТЫРЬ  ЧУМБУЛАТ  И  КРАСАВИЦА  НЕМДА

СКАЗ

Велика земля Вятская. И живут-обитают на ней не только русские люди. Там, где Вятка-река силу-мощь набирает, принимает в себя другие реки и с западных мест возвышенных, и с восточных низменных, издавна  жило племя черемисов-мари.

Хоть и поставили в их крае божьи храмы, хоть и крестили тот народ, где с помощью посулов, а где и угрозами, да только черемисы крепко за старую веру держались. Молиться своим богам ходили в берёзовые рощи, в тех рощах ни один черемисин не только топор на дерево не поднимал – ветку малую сломить остерегался. В самый большой свой праздник собирался люд черемисский с близких и дальних мест у большого утёса, что на Немде-реке прямо у воды высился. Если с боку, со стороны на скалу смотреть – ни дать ни взять —  конь вздыбленный над рекой стоит и всадник на нём с палицей в руке.

В ближнем к тому месту селе в Богоявленской церкви правил службу поп Никодим. За какие-то, видать, немалые грехи послал его в эту глушь вятский благочинный. Должен теперь Никодим среди черемис веру православную насаждать, а болванопоклонство всякое изводить на корню. Только попробуй изведи это поганое язычество, когда из года в год, чуть реки в берега войдут и лист на деревьях зазеленеет, толпами валят черемисы с разных мест сюда, к утёсу, с дарами-приношениями. Иной год Пасха на эти дни выпадает – и что же? В храме божьем – ни души, хоть звони-зазвонись. Ходил поп Никодим по деревням с крестом да кадилом, и добром увещевал, и геенной огненной стращал – толку никакого.

И тогда задумал он такое. В тех местах, не шибко далеко, каменоломня была. Много работников там камень ломали, народ всё пришлый, кто откуда. Вот Никодим и сговорился с теми людишками, чтобы они утёс на Немде разломали-разрушили. Работникам что, им лишь бы деньги платили, к тому же на бережку поди-ка полегче робить, чем в сырой каменоломне. Собралась ватага с инструментом, пришла в село.

Прознали о том черемисы, что делать? Беда надвигается! Пришёл к Никодиму в дом карт – волхв черемисский, Ямыш по прозванию. Невелик росточком, глазки узёхоньки, бородка чёрная реденькая. На груди поверх серой, вышитой красными  значками рубахи, какой-то пузырь болтается, из него трубка торчит, вроде как дудочка.

Никодим того волхва-колдуна на дух не переносил, на пороге встретил, строго так вопрошает: «Чего надо? Зачем явился?» А Ямыш, ни слова ни говоря, взял в руки свою дудку-пузырь, поднёс к губам… Загудела-запела дудка так протяжно, жалостливо.

Поп уже рот открыл для ругани, мол, нехристь ты этакий, зашёл, лба не перекрестил, затянул свою волынку… Да что-то его остановило, так и замер с разинутым ртом. А карт опустил свою дудочку и заговорил. Полилась речь складная, певучая.

То не речка-ручей журчит по камушкам,

То не птица-горлица поёт-заливается,

То веду я речь, сказ сказываю

О делах стародавних, таинственных.

 

В те далёкие времена, стародавние,

Здесь кругом шумел лес, чаща-раменье.

И пришло на это место племя невеликое,

Черемисы-мари прозываемое.

Небольшое селенье поставили,

Стали зверя бить, пахать пашенку,

Бога Юмо славить-чествовать…

И в селеньи том посреди лесов

Подрастал добрый молодец,

Чумбулат по прозванию.

И силён, и смел, и собой пригож,

Полюбил он деву юную – Немду-красавицу.

Услыхав про красавицу, Никодим поудобней устроился на широкой лавке в переднем углу. Что ж, пускай черемисин свои сказки сказывает, отчего и не послушать после сытного ужина.

Ямыш продолжал.

Чумбулата брат, Актыган молодой,

Тоже глаз положил на красавицу.

Не любил Актыган брата старшего,

Зависть чёрная в душе накопилася:

Брат не пашет, не жнёт, не корчует лес –

Сберегает селенье от ворога.

Так и он, Актыган, мог дозором ходить,

Ан приходится землю оратовать.

Чумбулату в глаза – слова добрые,

А в душе таил злобу чёрную.

 

И пришла беда, беда нежданная.

Ночью чёрной, тёмной, безлунною

Напал недруг жесток на селение!

Храбро бился с врагом Чумбулат-богатырь,

Он топтал конём, разил палицей,

Щитом отражал стрелы-копья вражеские.

Вот и дрогнула сила вражия,

Стала рать в леса поворачивать.

Вдруг стрела за спиною взвизгнула,

В левый бок Чумбулату вонзилася.

Покачнулся богатырь на лихом коне,

Обернулся – в кустах Актыган ухмыляется,

Лук тугой на плечо прилаживает.

Помертвел Чумбулат: это ты, родный брат?

Ждать-не ждал от тебя такой подлости!

И вскричал богатырь из последних сил:

«Други-братья вы мои, соплеменники!

Умираю я, ухожу от вас…

Почему? Богу Юмо ведомо.

Но душа моя остаётся здесь,

Станет худо – меня покличете!»

И ещё вскричал Чумбулат-богатырь:

«Ты прости-прощай, Немда-красавица,

Свет лазоревый, ясно солнышко!

Не ласкать мне тебя, не миловать,

Не целовать в уста сахарные!»

И в тот самый миг вдруг завидел он:

Стоит рядом его суженая,

Руки тонкие к нему протягивает,

Из очей течёт слеза горючая.

Тут как словно бы небеса разверзлися,

Взвоссияло там и грянуло

Так, что в страхе враги попадали.

А где всадник стоял – Чумбулат-богатырь,

Оказалась скала – утёс каменный.

А у самого его подножия

Речка светлая водой заструилася…

И сбежалось туда всё селение:

Чудо-чудное, диво-дивное!..

 

День за днём пошёл, месяц за месяцем,

Тихо жили мари, Юмо славили,

Не забывали и Керемета чёрного.

Охранять же своё селение

Отрядили Актыгана подлого,

О его злодействе-подлости

Ничего не зная, не ведая.

Как-то раз с зарёй вечернею

В дозор Актыган направился,

А чтоб время текло не докучливо,

Положил в суму жбан пива пенного.

За околицу вышел – глоток да другой,

До речки дошёл – и полжбана как не было!

В тёмном ельнике ещё приложился,

Ударил хмель в буйну голову.

Запокачивался страж, заспотыкивался,

В мягкий мох прилёг – щит возголовы…

Сон сморил. Видит он злато-серебро,

Только взять-схватить… тут пропало видение.

Поднял голову страж, а кругом враги,

Зубы скалят, лопочут по-своему.

Не успел Актыган и меч поднять –

Вниз, в овраг голова покатилася.

И в овраге том, в буреломине

Чёрна хлябь невесть откуда взялася,

Грязь и вонь – топкая болотина.

А враг уж ворвался в селение,

Завизжали стрелы, затенькали…

Крик, и вой, и ор, клубы дымные.

Изловчился старейшина племени,

Из селенья к утёсу выбрался:

«Чумбулат! Беда! Злые вороги

Топчут землю нашу, жгут селение!»

Вдруг с утёса каменья посыпались,

Затряслася земля, закачалася!..

Был утёс – стал конь могуч, белогрив,

На коне Чумбулат, в руке палица.

Как махнул он своим орудием –

Половина врагов наземь попадала,

Остальные в речку попрыгали,

По лесам окрест разбежалися.

Всадник снова встал на холме крутом,

Говорил Чумбулат таковы слова:

«Други-братья мои, соплеменники!

Вы возьмите себе мою силушку,

А Немда-краса, моя суженая,

Оставляет вам душу чистую».

И опять утёс. И река бежит,

Обнимает его струёю светлою.

Подивились люди, посудачили

И к своим делам опять вернулися.

С той поры у них всё пошло на лад.

Зреет во поле рожь обильная,

На лугах пасутся стада тучные,

Люди споро, дружно работают,

У домов детвора босоногая бегает…

Разрослось селенье, расстроилось,

Чумбулат назвали его жители.

И молва о нём широко пошла,

Приходили люди даже с дальних мест

На утёс подивиться, взять камушек,

Окунуться в светлых водах Немды-реки.

Твёрдо верил народ в чудо-чудное:

Утёс парню даст силушку могутную,

А чиста вода, что в Немде-реке

Принесёт девице любовь-счастие.

Годы шли и шли, всё вода текла,

Всё стоял утёс, людей добрых радуя…

И снова запела дудка Ямыша, жалобно так, тоскливо.

Никодим очнулся от полудрёмы, поднял голову.

— Кончай свою тягомотину! – досадливо махнул он рукой. – Рассказал сказочку и ступай себе, если другого дела нет…

Опустил карт дуду, выпрямился, будто даже выше ростом стал, сказал твёрдо:

— Не трогай утёс!

Поп так и подскочил на месте:

— Так вот ты зачем явился! Думал сказочкой своей меня разжалобить!.. Каменьям да древу лесному молитесь, а не ликам святым, как истинным христианам положено. Ступай вон с глаз моих, завтра же ваш каменюка в песок будет превращён!

Потемнел лицом карт, вышел, не сказав ни слова.

Назавтра людишки с ломами да кайлами, как муравьи полезли на утёс. Весь день били-ковыряли, немало порушили, в реку каменья покидали. Стоял утёс-всадник, осталась гора, ни на что не похожая.

А на следующий день зной-жара установилась, да такая, что людишки ни на гору не могли взобраться, ни кайла поднять – все силы куда-то подевались. Плюнули и ушли опять в свою каменоломню. А зной всё жарил и жарил. Река Немда превратилась в едва заметный ручеёк, поля и луга выгорели. Народ стал уезжать из Чумбулата. Пропал куда-то и поп Никодим.

Много лет прошло с тех пор. Исчезла деревня Чумбулат. Никому не даёт силы бесформенная груда камней, бывшая когда-то красивым утёсом. Немда хотя и вошла в свои берега, но бежит уже не так быстро и весело, не так светла её вода, и приносит ли она счастье, как прежде, о том никто не ведает.

     Пономарёв Валерий Фёдорович родился 1 ноября 1947 года в г.Кирове (Вятка). Окончил исторический факультет Кировского педагогического института, в начале 1970-х годов преподавал историю  в средней школе марийского села Шапта Кикнурского района Кировской области.

В.Пономарёв — приверженец исконного природного мировоззрения, его влечёт к далёкому славному прошлому, к родовым корням. В этом влечении – основа творчества писателя. Автор двадцати книг прозы и краеведения, лауреат Всероссийской литературной премии имени Н.М.Карамзина, член Союза писателей России.

Живёт в Кирове.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *