12 января 2018
БОГАТЫРЬ ЧУМБУЛАТ И КРАСАВИЦА НЕМДА
ВАЛЕРИЙ ПОНОМАРЁВ
БОГАТЫРЬ ЧУМБУЛАТ И КРАСАВИЦА НЕМДА
СКАЗ
Велика земля Вятская. И живут-обитают на ней не только русские люди. Там, где Вятка-река силу-мощь набирает, принимает в себя другие реки и с западных мест возвышенных, и с восточных низменных, издавна жило племя черемисов-мари.
Хоть и поставили в их крае божьи храмы, хоть и крестили тот народ, где с помощью посулов, а где и угрозами, да только черемисы крепко за старую веру держались. Молиться своим богам ходили в берёзовые рощи, в тех рощах ни один черемисин не только топор на дерево не поднимал – ветку малую сломить остерегался. В самый большой свой праздник собирался люд черемисский с близких и дальних мест у большого утёса, что на Немде-реке прямо у воды высился. Если с боку, со стороны на скалу смотреть – ни дать ни взять — конь вздыбленный над рекой стоит и всадник на нём с палицей в руке.
В ближнем к тому месту селе в Богоявленской церкви правил службу поп Никодим. За какие-то, видать, немалые грехи послал его в эту глушь вятский благочинный. Должен теперь Никодим среди черемис веру православную насаждать, а болванопоклонство всякое изводить на корню. Только попробуй изведи это поганое язычество, когда из года в год, чуть реки в берега войдут и лист на деревьях зазеленеет, толпами валят черемисы с разных мест сюда, к утёсу, с дарами-приношениями. Иной год Пасха на эти дни выпадает – и что же? В храме божьем – ни души, хоть звони-зазвонись. Ходил поп Никодим по деревням с крестом да кадилом, и добром увещевал, и геенной огненной стращал – толку никакого.
И тогда задумал он такое. В тех местах, не шибко далеко, каменоломня была. Много работников там камень ломали, народ всё пришлый, кто откуда. Вот Никодим и сговорился с теми людишками, чтобы они утёс на Немде разломали-разрушили. Работникам что, им лишь бы деньги платили, к тому же на бережку поди-ка полегче робить, чем в сырой каменоломне. Собралась ватага с инструментом, пришла в село.
Прознали о том черемисы, что делать? Беда надвигается! Пришёл к Никодиму в дом карт – волхв черемисский, Ямыш по прозванию. Невелик росточком, глазки узёхоньки, бородка чёрная реденькая. На груди поверх серой, вышитой красными значками рубахи, какой-то пузырь болтается, из него трубка торчит, вроде как дудочка.
Никодим того волхва-колдуна на дух не переносил, на пороге встретил, строго так вопрошает: «Чего надо? Зачем явился?» А Ямыш, ни слова ни говоря, взял в руки свою дудку-пузырь, поднёс к губам… Загудела-запела дудка так протяжно, жалостливо.
Поп уже рот открыл для ругани, мол, нехристь ты этакий, зашёл, лба не перекрестил, затянул свою волынку… Да что-то его остановило, так и замер с разинутым ртом. А карт опустил свою дудочку и заговорил. Полилась речь складная, певучая.
То не речка-ручей журчит по камушкам,
То не птица-горлица поёт-заливается,
То веду я речь, сказ сказываю
О делах стародавних, таинственных.
В те далёкие времена, стародавние,
Здесь кругом шумел лес, чаща-раменье.
И пришло на это место племя невеликое,
Черемисы-мари прозываемое.
Небольшое селенье поставили,
Стали зверя бить, пахать пашенку,
Бога Юмо славить-чествовать…
И в селеньи том посреди лесов
Подрастал добрый молодец,
Чумбулат по прозванию.
И силён, и смел, и собой пригож,
Полюбил он деву юную – Немду-красавицу.
Услыхав про красавицу, Никодим поудобней устроился на широкой лавке в переднем углу. Что ж, пускай черемисин свои сказки сказывает, отчего и не послушать после сытного ужина.
Ямыш продолжал.
Чумбулата брат, Актыган молодой,
Тоже глаз положил на красавицу.
Не любил Актыган брата старшего,
Зависть чёрная в душе накопилася:
Брат не пашет, не жнёт, не корчует лес –
Сберегает селенье от ворога.
Так и он, Актыган, мог дозором ходить,
Ан приходится землю оратовать.
Чумбулату в глаза – слова добрые,
А в душе таил злобу чёрную.
И пришла беда, беда нежданная.
Ночью чёрной, тёмной, безлунною
Напал недруг жесток на селение!
Храбро бился с врагом Чумбулат-богатырь,
Он топтал конём, разил палицей,
Щитом отражал стрелы-копья вражеские.
Вот и дрогнула сила вражия,
Стала рать в леса поворачивать.
Вдруг стрела за спиною взвизгнула,
В левый бок Чумбулату вонзилася.
Покачнулся богатырь на лихом коне,
Обернулся – в кустах Актыган ухмыляется,
Лук тугой на плечо прилаживает.
Помертвел Чумбулат: это ты, родный брат?
Ждать-не ждал от тебя такой подлости!
И вскричал богатырь из последних сил:
«Други-братья вы мои, соплеменники!
Умираю я, ухожу от вас…
Почему? Богу Юмо ведомо.
Но душа моя остаётся здесь,
Станет худо – меня покличете!»
И ещё вскричал Чумбулат-богатырь:
«Ты прости-прощай, Немда-красавица,
Свет лазоревый, ясно солнышко!
Не ласкать мне тебя, не миловать,
Не целовать в уста сахарные!»
И в тот самый миг вдруг завидел он:
Стоит рядом его суженая,
Руки тонкие к нему протягивает,
Из очей течёт слеза горючая.
Тут как словно бы небеса разверзлися,
Взвоссияло там и грянуло
Так, что в страхе враги попадали.
А где всадник стоял – Чумбулат-богатырь,
Оказалась скала – утёс каменный.
А у самого его подножия
Речка светлая водой заструилася…
И сбежалось туда всё селение:
Чудо-чудное, диво-дивное!..
День за днём пошёл, месяц за месяцем,
Тихо жили мари, Юмо славили,
Не забывали и Керемета чёрного.
Охранять же своё селение
Отрядили Актыгана подлого,
О его злодействе-подлости
Ничего не зная, не ведая.
Как-то раз с зарёй вечернею
В дозор Актыган направился,
А чтоб время текло не докучливо,
Положил в суму жбан пива пенного.
За околицу вышел – глоток да другой,
До речки дошёл – и полжбана как не было!
В тёмном ельнике ещё приложился,
Ударил хмель в буйну голову.
Запокачивался страж, заспотыкивался,
В мягкий мох прилёг – щит возголовы…
Сон сморил. Видит он злато-серебро,
Только взять-схватить… тут пропало видение.
Поднял голову страж, а кругом враги,
Зубы скалят, лопочут по-своему.
Не успел Актыган и меч поднять –
Вниз, в овраг голова покатилася.
И в овраге том, в буреломине
Чёрна хлябь невесть откуда взялася,
Грязь и вонь – топкая болотина.
А враг уж ворвался в селение,
Завизжали стрелы, затенькали…
Крик, и вой, и ор, клубы дымные.
Изловчился старейшина племени,
Из селенья к утёсу выбрался:
«Чумбулат! Беда! Злые вороги
Топчут землю нашу, жгут селение!»
Вдруг с утёса каменья посыпались,
Затряслася земля, закачалася!..
Был утёс – стал конь могуч, белогрив,
На коне Чумбулат, в руке палица.
Как махнул он своим орудием –
Половина врагов наземь попадала,
Остальные в речку попрыгали,
По лесам окрест разбежалися.
Всадник снова встал на холме крутом,
Говорил Чумбулат таковы слова:
«Други-братья мои, соплеменники!
Вы возьмите себе мою силушку,
А Немда-краса, моя суженая,
Оставляет вам душу чистую».
И опять утёс. И река бежит,
Обнимает его струёю светлою.
Подивились люди, посудачили
И к своим делам опять вернулися.
С той поры у них всё пошло на лад.
Зреет во поле рожь обильная,
На лугах пасутся стада тучные,
Люди споро, дружно работают,
У домов детвора босоногая бегает…
Разрослось селенье, расстроилось,
Чумбулат назвали его жители.
И молва о нём широко пошла,
Приходили люди даже с дальних мест
На утёс подивиться, взять камушек,
Окунуться в светлых водах Немды-реки.
Твёрдо верил народ в чудо-чудное:
Утёс парню даст силушку могутную,
А чиста вода, что в Немде-реке
Принесёт девице любовь-счастие.
Годы шли и шли, всё вода текла,
Всё стоял утёс, людей добрых радуя…
И снова запела дудка Ямыша, жалобно так, тоскливо.
Никодим очнулся от полудрёмы, поднял голову.
— Кончай свою тягомотину! – досадливо махнул он рукой. – Рассказал сказочку и ступай себе, если другого дела нет…
Опустил карт дуду, выпрямился, будто даже выше ростом стал, сказал твёрдо:
— Не трогай утёс!
Поп так и подскочил на месте:
— Так вот ты зачем явился! Думал сказочкой своей меня разжалобить!.. Каменьям да древу лесному молитесь, а не ликам святым, как истинным христианам положено. Ступай вон с глаз моих, завтра же ваш каменюка в песок будет превращён!
Потемнел лицом карт, вышел, не сказав ни слова.
Назавтра людишки с ломами да кайлами, как муравьи полезли на утёс. Весь день били-ковыряли, немало порушили, в реку каменья покидали. Стоял утёс-всадник, осталась гора, ни на что не похожая.
А на следующий день зной-жара установилась, да такая, что людишки ни на гору не могли взобраться, ни кайла поднять – все силы куда-то подевались. Плюнули и ушли опять в свою каменоломню. А зной всё жарил и жарил. Река Немда превратилась в едва заметный ручеёк, поля и луга выгорели. Народ стал уезжать из Чумбулата. Пропал куда-то и поп Никодим.
Много лет прошло с тех пор. Исчезла деревня Чумбулат. Никому не даёт силы бесформенная груда камней, бывшая когда-то красивым утёсом. Немда хотя и вошла в свои берега, но бежит уже не так быстро и весело, не так светла её вода, и приносит ли она счастье, как прежде, о том никто не ведает.
Пономарёв Валерий Фёдорович родился 1 ноября 1947 года в г.Кирове (Вятка). Окончил исторический факультет Кировского педагогического института, в начале 1970-х годов преподавал историю в средней школе марийского села Шапта Кикнурского района Кировской области.
В.Пономарёв — приверженец исконного природного мировоззрения, его влечёт к далёкому славному прошлому, к родовым корням. В этом влечении – основа творчества писателя. Автор двадцати книг прозы и краеведения, лауреат Всероссийской литературной премии имени Н.М.Карамзина, член Союза писателей России.
Живёт в Кирове.
Добавить комментарий